с ним всегда бывало. — Не говорите о смерти. Мы вас скоро вылечим, вот увидите. Вам присылали суп из Холла, как я велел?

— Да-да. И еды и питья — всего довольно. Молодой сквайр с мастером Роджером были здесь вчера.

— Да, я знаю.

— Но сегодня я уже к смерти поближе, оно так. Хочу я просить вас, сквайр: вы приглядывайте за подлеском в Западной Заросли, за дроком — там еще нора была у старой лисы, той, что всем такие гонки задавала! Вы, верно, помните, сквайр, хоть и были совсем парнишкой. Я и до сих нор еще смеюсь, как припомню ее штучки.

Тут, сделав слабую попытку засмеяться, он довел себя до такого яростного приступа кашля, что встревоженному сквайру показалось, что он вот-вот задохнется. На звук кашля вошла невестка старика и сказала сквайру, что приступы эти случаются у него очень часто, и она думает, что от одного из них он в скором времени и кончится. Мнение это она высказала просто и спокойно, прямо в присутствии старика: тот, измученный и задыхающийся, откинулся на подушку. Бедняки признают неизбежность и приближение смерти с гораздо большей простотой и прямотой, чем принято среди людей более образованных. Сквайр был шокирован этой, как ему показалось, душевной черствостью, но сам старик видел от своей невестки немало сердечной доброты и заботы, а в только что сказанном ею для него нового было не больше, чем в том факте, что завтра взойдет солнце. Сам он больше заботился о том, чтобы досказать свою историю:

— Эти канавщики — я их канавщиками зову, потому что кое-кто из них пришлые, хотя несколько есть и из тех, кого уволили с ваших работ, сквайр, когда пришли приказания остановить их прошлой осенью, — они выдирают дрок и кустарник для костра, чтобы греть себе еду. Домой-то им ходить далеко, вот они здесь и обедают. Так, глядишь, скоро совсем покрытия не останется, если за ними не присматривать. Вот я и подумал — надо сказать вам до того, как помру. Священник тут был, да ему я говорить не стал. Он за графских людей, и его это не заботит. Думаю я, и в церковь его граф пристроил, потому что он все говорил, как это прекрасно видеть — сколько бедных людей работу получили. А ведь ничего такого не говорил, когда вы работы вели, сквайр.

Эта длинная речь много раз прерывалась кашлем и затрудненным дыханием, и, высказав наконец то, что его заботило, старик повернулся лицом к стене и, казалось, стал засыпать. Внезапно он резко приподнялся:

— Я знаю, что выпорол его, знаю. Но он таскал фазаньи яйца, а я не знал, что он сирота. Прости меня, Господи!

— Это он вспоминает про Дэвида Мортона, калеку, что ставил капканы на оленя, — прошептала женщина.

— Да он же давно умер, лет двадцать назад, — удивился сквайр.

— Оно-то так, а только когда наш дедушка засыпает после того, как разговорится, ему, похоже, все старые времена снятся. Он, однако, скоро не проснется, сэр, вам бы лучше сесть, если вы хотите подождать, — продолжала она, выйдя в комнату и обмахивая фартуком стул. — Он мне всякий раз велит непременно будить его, если он заснет, а должны приехать вы или мистер Роджер. Мистер Роджер говорил, что опять будет этим утром, но дедушка может проспать час, а то и больше, когда один остается.

— Жаль, что я не простился. Я хотел бы это сделать.

— Он все время так засыпает, — сказала женщина. — Но если вам угодно проститься, сквайр, я разбужу его на минутку.

— Нет-нет! — поспешил сказать сквайр, когда женщина собралась исполнить свое намерение. — Я приеду снова — быть может, завтра. И скажите ему, что мне было жаль. Мне правда очень жаль. И непременно посылайте в Холл за всем, что вам понадобится. Говорите, что мистер Роджер сегодня приедет? Вот я позже от него и узнаю, как дела. Я хотел бы проститься.

Дав шестипенсовик мальчику, который держал его лошадь, сквайр сел в седло. С минуту он сидел неподвижно, наблюдая, как идут работы, потом перевел взгляд на свой, лишь наполовину завершенный, дренаж. Это была горькая пилюля. Он поначалу был против того, чтобы брать ссуду от правительства, а потом жена уговорила его на этот шаг, и, предприняв его, он был очень горд этой единственной своей уступкой духу прогресса. Он много прочел об этом предмете и весьма основательно, хотя и медлительно его изучил в то время, когда находился под влиянием жены. В агрономии он разбирался вполне удовлетворительно и оказался впереди своих соседей-землевладельцев, когда первым занялся плиточным дренажем. [67] В те дни было много разговоров об этом любимом коньке сквайра Хэмли, и во время торжественных банкетов или ярмарочных застолий в графстве окружающие старались не наводить его на эту тему, чтобы не пришлось слушать долгое повторение аргументов из различных прочитанных им брошюр. А теперь все собственники земли вокруг него занимались дренажем, проценты по правительственной ссуде ему приходилось платить, несмотря на то что работы были остановлены, его плитка обесценивалась. Размышления были неутешительны, и сквайр готов был поссориться с собственной тенью. Ему надо было дать выход дурному настроению, и, внезапно вспомнив о разорении своего кустарника, о котором услышал с четверть часа тому назад, он двинулся по направлению к людям, занятым работой на земле лорда Камнора. Немного не доехав до них, он встретил мистера Престона, тоже верхом, который приехал приглядеть за своими работниками. Сквайр не был с ним лично знаком, но по его манере говорить и по тому почтению, которое ему явно оказывалось, мистер Хэмли понял, что имеет дело с ответственным лицом. Поэтому он обратился к управляющему:

— Прошу простить меня. Я полагаю, вы руководите этими работами?

— Разумеется. Руковожу и делаю многое другое. К вашим услугам. Я сменил мистера Шипшенкса в управлении собственностью милорда. Мистер Хэмли из Хэмли, если не ошибаюсь?

Сквайр сухо поклонился. Ему не понравилась такая манера спрашивать его имя, да еще и высказывать относительно его свое предположение. Равный ему мог предположить, кто он, или узнать его в лицо, низший не имел права на большее, чем почтительно обратиться к нему «сэр». Таково было представление сквайра об этикете.

— Я мистер Хэмли из Хэмли. Полагаю, что вы еще не осведомлены о границах владений лорда Камнора, и потому сообщаю вам, что моя собственность начинается вон от того пруда, у подножия холма.

— Я прекрасно осведомлен об этом факте, мистер Хэмли, — ответил мистер Престон, слегка раздраженный приписываемой ему неосведомленностью. —